1941: неизбежный реванш СССР - Страница 83

Но руководство Вооруженных сил СССР ориентировало подчиненные ему войска в своих планах на 1941 год неверно. Оно не ориентировало войска сил прикрытия границы на отражение сразу мощного, внезапного и предельно массированного удара немцев. И такая установка «сверху» сразу снижала наши шансы на пристойное для нас развитие приграничного сражения. Снижала уже потому, что она дезориентировала и расхолаживала войска.

Другими словами, мы к лету 1941 года и были готовы к оборонительной войне, и в то же время к ней готовы не были.

В странной слепоте оперативного плана на 1941 год, возможно, сказалась «тухачевская» «отрыжка» в нашем военном строительстве. Ниже приводимый пример я использую уже не в первый раз, но буду приводить его раз за разом по причине его разоблачительности для генералитета и теоретиков «тухачевского» образца.

Удивительные данные отыскиваются в рассекреченной в 1990 году стенограмме доклада начальника Генерального штаба РККА генерала армии Мерецкова на совещании высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года. Даже в 1940 году по советским уставам стрелковая дивизия штатной численностью в 17 (семнадцать) тысяч человек выделяла в первый эшелон наступления 640 (шестьсот сорок) бойцов. 320 бойцов в ударной группе и 320 – в сковывающей.

И еще 2740 (две тысячи семьсот сорок) бойцов ждали прорыва обороны, чтобы «развить успех».

Каково?

Мерецков в своем докладе не указал конкретного устава, содержащего подобный удивительный «расклад» для сил стрелковой дивизии. Но это мог быть только новый Боевой устав пехоты 1938 года (часть 1-я), который заменил прежний Боевой устав пехоты конца двадцатых годов.

Вряд ли в 1938 году, к моменту принятия нового БУПа (часть 2-я была принята, к слову, в 1942 году), какие-то серьезные разработки его проекта, проведенные в середине тридцатых годов, были отброшены как негодные. То есть в БУП-38 был вложен «труд» и «тухачевской» когорты. А смысл «гениальных» «идей» выражался русской пословицей: «Один с сошкой, семеро с ложкой».

Но ведь и оперативные планы Генерального штаба предусматривали к лету 1941 года нечто подобное – армии прикрытия сражаются, а основные силы только раскачиваются.

Целых полмесяца!

С учетом того, как реально развернулись события, тот, кто знает историю войны, может заметить: «И слава богу, что не все подтянули к границе! Если бы подтянули все, то немцы и разгромили бы все, все перемололи бы и после этого свободно двинулись бы на не прикрытую войсками Москву».

Так-то так, да не совсем!

Если бы оперативный план Генштаба рассматривал открытие боевых действий немцами реалистически и профессионально, то ведь и психологическая готовность войск была бы иной – даже в армиях прикрытия.

Конечно, все концентрировать в приграничной зоне было нельзя. Масштабы наращивания войск на границе имели свои пределы по внешнеполитическим соображениям, и опасения Сталина на сей счет имели под собой основания. Но если бы в советский оперативный план 1941 года были заложены две главные идеи: немедленная готовность войск к полнокровному удару немцев и развертывание наших основных сил в кратчайшие сроки, то вряд ли, даже при дислоцировании основных сил на достаточном удалении от границы, силы прикрытия начали бы войну так провально.

Впрочем, и тут не все просто…

Вот два мнения 1965 года.

Первое:

«Какой силы, спрашивается, нужны были на границе с нашей стороны войсковые эшелоны, которые в состоянии были бы отразить удары врага… и прикрыть сосредоточение и развертывание основных вооруженных сил страны в приграничных районах? По-видимому, эта задача могла быть посильной лишь только главным силам наших Вооруженных сил, при обязательном условии своевременного их приведения в боевую готовность и с законченным развертыванием их вдоль наших границ до начала вероломного нападения на нас фашистской Германии».

И второе:

«Думаю, что Советский Союз был бы скорее разбит, если бы мы все свои силы развернули на границе, а немецкие войска имели в виду именно по своим планам в начале войны уничтожить их в районе границы.

Хорошо, что этого не случилось, а если бы наши силы были бы разбиты в районе гос[ударственной] границы, тогда гитлеровские войска получили бы возможность успешнее вести войну, а Москва и Ленинград были бы заняты в 1941 году».

Первое мнение принадлежит Маршалу Советского Союза Александру Михайловичу Василевскому, а второе было высказано 6 декабря 1965 года в ответ на соображения Василевского Маршалом Советского Союза Георгием Константиновичем Жуковым. И мнение Жукова 1965 года хорошо согласуется с установкой Жукова войскам 1941 года в том смысле, что мнение 1965 года – это, безусловно, попытка задним числом оправдать собственные просчеты 1941 года.

Но и мнение маршала Василевского небезынтересно. Александр Михайлович в 1965 году считал, что мы могли бы сразу отразить немецкий удар, но при условии своевременного приведения Вооруженных сил в боевую готовность и их быстрого развертывания. Камень здесь был брошен вообще-то в Сталина – мол, это он сдерживал генералов, рвущихся привести войска в боевую готовность.

Но о каком быстром приведении основных наших сил в боевую готовность могла идти речь при том, что плановый срок для такого акта, предусмотренный руководящими документами Генштаба в 1941 году, составлял не менее двух недель? Это ведь Генштаб такое развертывание планировал, а не товарищ Сталин! И такое планирование заранее вело скорее к неудачам и провалам в приграничном сражении, чем к успехам.