1941: неизбежный реванш СССР - Страница 71

Сталин был советским патриотом, Шуленбург любил Германию, но в стратегической оценке начавшегося советско-германского военного противостояния и в прогнозировании его конечных результатов Сталин и Шуленбург не расходились, потому что оба хорошо понимали ситуацию и знали возможности обеих держав.

В принципе, Гитлер, как глава государства, эти возможности тоже мог и даже обязан был знать. Компетентный лидер, оценивая шансы своей страны на победу в войне с другой страной (или блоком стран), должен взвесить ряд моментов, но прежде всего: характер социума и устойчивость социального строя противника; его экономический потенциал; его сырьевые, ресурсные возможности; географические и климатические особенности будущего театра военных действий.

Кроме того, надо было оценить уровень вооруженности противника, качество его вооружений и войск, его возможности по обретению союзников.

Надо было оценить также силу взаимных связей всех этих факторов, совокупность которых определяла успех в войне или поражение.

Так вот, все значащие факторы в конечном счете работали на победу России, а не Германии.

Отдельно надо сказать о моральном факторе, который, по оценке Наполеона, соотносится с материальным фактором на войне в отношении три к одному. Но о нем – позже.

Если кратко рассмотреть упомянутые выше факторы, начиная с экономического, то станет ясно, что даже к 22 июня 1941 года, когда в орбиту Германии была вовлечена почти вся Европа, общее соотношение экономического и сырьевого потенциала Германии и СССР складывалось в пользу СССР. Особенно если брать долговременные возможности воюющих сторон.

Не буду приводить в подтверждение сказанного вереницы цифр – они сегодня при желании вполне доступны даже без обращения к интернету, где сведения нередко сомнительны, а то и принципиально неточны. Более надежно отослать читателя, например, к ранее упоминавшейся монографии «Тыл советских Вооруженных сил в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов».

В целом анализ представительной информации позволяет убедиться в том, что у РККА уже в 1941 году имелись такие возможности и резервы, которые даже при самом неблагоприятном развитии обстановки – как оно реально и произошло, – обеспечивали масштабные боевые действия и сдерживание наступления вермахта.

Обращение к архивным данным подтверждает это еще более убедительно, но, повторяю, достаточно знакомства с классическими советскими источниками, вполне достоверными в части сравнительных данных по потенциалу рейха и СССР перед войной, чтобы все стало на свои места.

Да, Германия по многим показателям была уже к 1939 году второй промышленной и научно-технической державой мира после США, особенно если иметь в виду удельные, «душевые» цифры. Однако общий потенциал рейха, в том числе и обеспеченность энергоресурсами и сырьем, не мог все же обеспечить успешного исхода войны с СССР. К тому же СССР к 1941 году занимал ряд ключевых вторых мест в мире и первых в Европе по валовым показателям.

Даже с учетом подключения к подготовке и ведению войны с СССР всего экономического потенциала континентальной Европы долговременный баланс был не в пользу Германии. Возможности Советской России, благодаря форсированной индустриализации, коллективизации и культурной революции, обеспечивали устойчивость при любых испытаниях новой России на прочность.

В свое время мне приходилось слышать любопытные рассказы фронтовиков… Например, о том, что после наших успехов в Закавказье в 1942 году можно было видеть колонны новеньких немецких армейских грузовиков, стоящих на обочине дороги, мимо которых пешком проходили советские пехотные части – не было шоферов, способных сесть за руль. Однако в целом, в отличие от старой, царской России, новая социалистическая Россия была уже в состоянии не только вести «войну моторов», но и обеспечить в ней конечное превосходство. Наш общий, комплексный потенциал был принципиально весомее. Особенно – в длительной войне.

Гитлер рассчитывал на молниеносную операцию, на «блицкриг» и быстрый развал РККА, и в этой мысли его утверждал – по мере сил – англосаксонский агент влияния Канарис и другие подобные фигуры. Однако расчет на блицкриг в России был изначально авантюрой, что реальная история и подтвердила.

Вот, например, фактор географический. Послевоенные ссылки германского генералитета на неблагоприятные обстоятельства в этом отношении, включая жалобы на протяженность советской территории, плохую сеть дорог и т. д. нельзя оценить иначе, как смехотворные. Что, в обоих германских Генеральных штабах – ОКВ и ОКХ – не были знакомы с географией России, как общей, так и экономической, а также – с военной географией? Если не были знакомы – чего совались в Россию? А если были знакомы – почему не учли?

С началом войны Гитлер рассчитывал на быстрый развал СССР по социальным и национальным причинам, но ведь и здесь для оптимизма у фюрера не было никаких оснований. В СССР не было ни одного народа, который бы зримо не повысил уровень жизни социума за «советские» годы. На этот счет можно рассказывать много злых сказок, но есть же, простите, и статистика. Возьмем темпы роста общего объема промышленности и роста валовой продукции сельского хозяйства по союзным республикам к 1940 году, приняв 1913 год за единицу. Вырисовывается, надо заметить, интересная картина.

Цифры, прежде всего по промышленному росту, как видим, впечатляющие, особенно по Грузии, которой до лета 1938 года руководил такой блестящий управленец, как Л. П. Берия. Резко выделяются в худшую сторону скромным приростом промышленного производства (для Латвии – даже сокращением) три прибалтийские республики, но ведь их «советский» стаж в 1940 году только начинался.