1941: неизбежный реванш СССР - Страница 79

Минометы – четвертое, нет современной войны без… массовых минометов… Это очень эффективная и дешевая артиллерия. Замечательная штука миномет. Не жалеть мин! Вот лозунг. Жалеть своих людей!..

Дальше – автоматизация ручного оружия… Люди, которые живут традициями гражданской войны, хотя они и хорошие люди, дураки, когда говорят: „А зачем нам самозарядная винтовка?“. Боец с самозарядной винтовкой равняется трем бойцам… Значит, пехота, ручное оружие с полуавтоматом-винтовкой и автоматический пистолет (то есть автомат. – С.К.) – обязательны…».

Если вдуматься, это была краткая программа уже скорой Большой войны. И это была программа того полководца, которому предстояло будущую войну обязательно выиграть – несмотря ни на что. Ведь Сталин тогда говорил и так:

«Наша армия, как бы вы ее ни хвалили, и я ее люблю не меньше, чем вы, но все-таки она – молодая армия, необстрелянная. У нее техники много, у нее веры в свои силы много, даже больше, чем нужно. Она пытается хвастаться, считая себя непобедимой, но она все-таки молодая армия.

…Наша современная Красная армия обстреливалась на полях Финляндии – вот первое ее крещение. Что тут выявилось?..».

Да, а что же в преддверии Большой войны выявилось в Красной армии по мнению Сталина, ее будущего Верховного главнокомандующего? Что ж, Сталин и тут бил «в точку»:

«Что тут выявилось? То, что наши люди – это новые люди. Несмотря на все их недостатки, очень быстро, в течение каких-либо полутора месяцев преобразовались, стали другими, и наша армия вышла из этой войны почти вполне современной армией, но кое-чего еще не хватает. „Хвосты“ остались от старого. Наша армия стала крепкими обеими ногами на рельсы новой, настоящей советской современной армии…».

Через год с небольшим молодой Красной армии предстояли испытания не чета «финским». Но ведь это была армия новой России, это была армия новых людей!

И уже в первые дни Великой Отечественной войны выявилось, что бойцы и командиры Рабоче-крестьянской Красной армии и Рабоче-крестьянского Красного флота в лучшей массе своей – действительно новые люди, воспитанники эпохи социализма, эпохи Сталина. И, несмотря на все их недостатки, они весьма быстро, в течение каких-то четырех месяцев преобразовались, стали другими, и к концу 1941 года Красная армия была уже во многом современной армией.

Конечно, тогда ей кое-чего еще не хватало, «хвосты» остались от старого. Однако уже к концу 1941 года наша армия начала крепко становиться на рельсы настоящей советской современной армии – как об этом и говорил товарищ Сталин в апреле 1940 года. И это означало, что Красная армия будет лишь крепнуть и крепнуть, превращаясь в армию неизбежной конечной Победы.

Если бы самолеты взлетели…

И наконец, последний здесь виртуальный вопрос: можно ли было начать ту войну иначе, чем она для нас началась? Этот вопрос волновал наших отцов и дедов в 1941 году, он по-прежнему волнует и нас.

При этом кто-то боится правды, кто-то ее хочет знать. И знать ее можно – историческая правда всегда есть. Правда – это то, что было на самом деле, но было в целом, а не в одном каком-то месте и не в один какой-то момент времени. Иногда правда о причинах поражений или побед народов уходит в глубь веков.

Из чего складывается подготовленность или неподготовленность страны к войне?

Устойчивость и характер власти, развитие народа, оснащенность вооруженных сил, умение войск использовать свое оружие, принципы мобилизации – все это важно и само по себе, в отдельности, и тем более важно в комплексе. И все это – объективные факторы. Они на данный исторический момент сложились так, как сложились, и не в нашей воле здесь что-то быстро изменить.

Имеются факторы, зависящие от текущей ситуации, от воли людей, проявляемой в реальном масштабе времени, то есть факторы субъективные. Например, один и тот же полк может быть хорошо подготовлен к войне – если им командует толковый командир, а может быть и не готовым – если им командует разгильдяй и невежда.

Но даже семи пядей во лбу командир полка не обеспечит эффективной боевой работы полка, если полк в середине ХХ века будет вооружен кремнёвыми ружьями начала XIX века. И тут уже свое значение имеют объективные факторы. Эфиопские воины были бы и рады воевать против итальянцев в Абиссинии в 1935 году автоматическим оружием, но Абиссиния автоматов ни сама не производила, ни закупить не могла.

Так были ли мы в Советском Союзе готовы к войне объективно? Могли ли мы с объективной точки зрения остановить немцев с меньшими потерями, меньшей кровью? Можно ли было не допустить их до Москвы и если не выиграть кампанию 1941 года, то хотя бы свести ее к ничьей?

Вопросы эти вполне понятны и научно корректны. Подчеркиваю – они вполне корректны и со строго научной точки зрения! Историк, уверяющий нас, а тем более – убежденный сам, что история не имеет-де сослагательного наклонения, сегодня может быть оценен скорее как регистратор или, в лучшем случае, как добытчик исторических фактов, но отнюдь не как пытливый их исследователь. Сегодня историческое исследование можно считать полноценным только тогда, когда дан ответ на вопрос – не было ли в исследуемом историческом периоде каких-то иных, чем реализовавшиеся, вариантов развития ситуации?

Если окажется, что исследуемый период мог реализоваться только так, как он реализовался, работа историка закончена. Но если окажется, что все могло сложиться иначе, логически неизбежны уже другие вопросы: почему вполне возможный вариант не реализовался? Что и кто этому помешали? И что надо было сделать, чтобы упущенные шансы реализовались? Лишь после ответа на эти вопросы можно считать, что данный исторический период исследован полностью.